Народ Израиля был первым народом, осмыслившим решающее значение истории. Тем самым он открыл новый взгляд на мир. Основные положения нового мировоззрения были в конечном итоге усвоены также христианством и исламом. Небеса, по словам псалмопевца, призваны возглашать «славу Господню», но Его воля и промысл отражаются в истории человечества. Эта новая концепция не была философским открытием, не проистекала из природы еврейской религии. Она выросла на почве интуитивного и революционного в своей новизне понимания Бога и приобрела утонченность по мере накопления исторического опыта, переживаемого сынами Израиля с особенной глубиной. Каков бы ни был его источник, результат подобного переворота виден невооруженным глазом: место решающей встречи между человеком и Богом было внезапно перенесено из царства природы в сферу исторического бытия. Отныне и впредь эта ситуация воспринималась как задача, поставленная Богом перед человеком, и как ответ, который человек дает на вызов, брошенный Богом. Языческие войны, которые боги ведут с силами хаоса или между собой, уступили место иной, куда более пронзительной драме: парадоксальной борьбе между божественной и человеческой волей, между желанием всемогущего Творца и изделием Его рук, наделенным Им свободой воли. Эта диалектическая борьба между послушанием и бунтом движет драму истории. Эпоха сотворения мира, пора грез и архетипических прообразов, запечатлена в Танахе только в рассказе о Ган Эдене — безвозвратно утраченном рае. С изгнания Адама и Евы из рая началась история, с этого момента историческое время обрело реальность и возвращение сделалось невозможным. Путь назад пресекло огненное лезвие «вращающегося меча», страж утраченного рая. Древнейший еврейский взгляд на это событие различает в нем смысл: с тех пор как человек помимо своей воли был заброшен в историю, он принял на себя иго исторического существования вместе с грузом страданий, заключенных в нем. Постепенно, шаг за шагом, человек пришел к осознанию того, что Бог открывается в череде времен и событий. Не обновление мифических архетипов составляет главное содержание древних праздников и ритуалов Израиля. Эти праздники не стремятся свести на нет историческое время. Прошлое, к которому они обращены, — не мифическая заря мира, не золотой век. Это историческое прошлое, вместившее великие события, которые определили судьбу Израиля. В религии Торы невозможно вообразить даже попытку бегства от истории. Она открыта навстречу истории, насквозь пропитана и до краев полна ею. История и вера Израиля невозможны одна без другой. Значение истории в глазах древнего Израиля чрезвычайно велико. Пожалуй, самое драматичное и непреложное свидетельство этого состоит в том, что даже Бог в Своем величии и славе известен лишь постольку, поскольку Его откровение вписано в историю. С того момента, как Моше послан к рабам в Египет с вестью об их освобождении, Всевышний не называется больше Владыкой неба и земли, но — Богом отцов, т. е. Богом истории: «Ступай, собери старейшин Израиля и скажи им: Господь, Бог отцов ваших, явился мне, Бог Авраама, Ицхака и Яакова, и сказал: Я вспомнил и увидел вас...» (Шмот, 3:17). Обратившись к народу, предстоящему у горы Синай, Всевышний не открывает Свою сущность ни в одном другом титуле или имени, кроме: «Я Господь, Бог твой, который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства» (Шмот, 20:2). И этого оказалось достаточно, ибо в данном случае, как и в других подобных, народ Израиля узрел своего Бога в Его исторических деяниях. С тех пор историческая память стала решающим фактором сначала религии, а затем и самого существования народа Израиля. Только в иудаизме, и ни в какой иной религии, обязанность «помнить» понимается как религиозная заповедь, относящаяся ко всему народу. Веление «помнить» пронизывает весь Танах, но особенно явственно звучит в пафосе Второзакония (Дварим) и книгах пророков: